Новая история Второй мировой - Страница 87

*******

Первая сводка Совинформбюро, переданная после обеда, почти дословно повторяла ту, что прозвучала и в прошлой реальности. Почти на всем протяжении госграницы наши войска успешно дают отпер агрессору, имеются незначительные вклинения противника на советскую территорию, полевые части Красной Армии выдвигаются навстречу врагу, чтобы разгромить и уничтожить. Единственным отличием этой сводки от той была степень достоверности информации. «Там быт сплошная ложь, здесь — чистая правда».

А теперь зададим вопрос — сколько часов (или дней) должны непрерывно находиться в воздухе советские истребители, чтобы угадать момент вражеского воздушного удара? Аксиома: наносящий удар первым получает инициативу. В воздушной войне эта инициатива еще более ценна, так как самолеты невозможно поднять в воздух одномоментно (тем более, если на всю эскадрилью у нас один автомобильный стартер) и держать их там бесконечно долго в ожидании противника. А вернувшись для новой заправки, машины на какое–то время полностью теряют боеспособность. Поэтому во всех воздушных кампаниях фактор неожиданности (и даже случайности) всегда играл огромную роль.

Вдобавок сторона, начинающая войну первым ударом, получает дополнительные бонусы, так как до этого удара противник вдобавок еще и скован в своих возможностях — например, он не может вести воздушную разведку территории противника либо просто организовать упреждающий удар.

В. Звягинцев использует в своем романе ход, допустимый в художественном произведении, но «закрытый» для исследователя Альтернативной Реальности — он заранее знает о моменте немецкой атаки. Поэтому для нас сконструированная им Реальность может быть использована лишь как некий эталон — вот что могло бы произойти в идеальной ситуации, от которой и следует отталкиваться при определении результатов тех или иных действий.

Между тем ни В. Звягинцев, ни С. Анисимов не питают особых иллюзий относительно боеспособности РККА июня 1941 года. В обоих романах немцы все–таки прорывают советскую оборону в Белоруссии и на Украине, хотя далеко не сразу и очень дорогой ценой. В результате «Барбаросса» окончательно ломается уже к осени 1941 года. Дальнейший ход войны в общем и целом напоминает Текущую Реальность, но сюжет «Освобождения» развертывается гораздо быстрее и с меньшей кровью.

Отыгрывая» операции 1941 года за Красную Армию, можно попытаться найти и оперативное решение, адекватное даже для той тяжелейшей обстановки, которая сложилась после действительно внезапного нападения вермахта.

Да, это решение основано на однозначном признании превосходства противника и переходе к обороне — причем не по линии границы, а с утратой территории и отводом всех сил на максимально удобные позиции. Для этого войскам прежде всего назначаются пути отхода и промежуточные узлы сопротивления. Механизированные корпуса используются для коротких частных контрударов против флангов наступающего противника. Основная задача этих контрударов — не столько остановить противника и нанести ему серьезные потери, сколько прикрыть отход армий первой линии.

Рубежом отхода назначается позиция Западная Двина — Днепр (формально: Рига — Даугавпилс — Витебск — Могилев — Рогачев — Припять — Киев — Одесса). Остатки механизированных корпусов отводятся за рубеж сопротивления, составляя подвижные группы фронтов. Армии второго стратегического эшелона закрывают разрывы в линии фронта, армии третьего эшелона образуют оперативные резервы. Если противнику удастся на отдельных направлениях упредить советские войска с выходом к рубежу сопротивления, захватить мосты и форсировать Двину или Днепр (как это в Текущей Реальности удалось Э. Манштейну под Даугавпилсом), то армии второго эшелона получают задачу ликвидировать плацдарм действиями против флангов прорвавшихся ударных группировок противника, в то время как авиация и диверсионные группы прилагают все усилия к уничтожению стратегически важных мостов и магистральных железных дорог в тылах этих группировок.

В таком сценарии вермахт будет вынужден остановиться перед линией Западной Двины. На форсирование этой оборонительной позиции уйдет не менее двух недель — а, скорее, месяц. За это время будет подготовлен следующий рубеж сопротивления.

Выигрыш времени и сил может быть потрачен на то, чтобы совместными усилиями Балтийского флота, Ленинградского военного округа и авиации резерва Верховного Главнокомандования быстро вывести из войны Финляндию — или, но крайней мере, нанести ей значимое поражение. Для этого надо прорваться вглубь страны, захватить Хельсинки, нейтрализовать финский флот и развернуть авиацию в средней Финляндии, создав фланговую угрозу для германской армии «Норвегия».

На первый взгляд, в этом сценарии (назовем его «версией Анисимова — Звягинцева») от советских войск не требуется особенных подвигов, а от командования РККА — проницательности и военного таланта. По сути, речь идет лишь о выполнении уставных требований и элементарном, даже ученическом, соблюдении основных правил и положений теоретической стратегии.

Однако не будем забывать, что даже в вермахте, военные умения которого очевидны и не нуждаются в доказательствах, единственным военачальником, способным эффективно проводить подобные операции, считался Вальтер Модель. Успешно наступать умели многие, а успешно отступать — только один…

Именно с этой точки зрения «альтернативы» 1941 года, в которых оперативный баланс смещен в пользу СССР, прямолинейны, очевидны даже неспециалисту, но малореалистичны — и поэтому «не интересны».